ГЛАВНАЯ

Художник-живописец Ягужинская

продаёт готовые и выполняет на заказ жанровые картины, портрет с живой натуры, пейзажи городские и сельские, т. наз. "природа", натурные работы другого типа, натюрморты, копии картин великих мастеров, графику, иллюстрации и прочее.

Новые картины смотрите в рубрике "БЛОГ"

Автобиография художника Анны Ягужинской и прочая информация

Начну с предков по линии маминой матери, моей бабушки Лидии Владимировны Ягужинской, дворянах Логиновских. Наше родовое имение не сохранилось, так как большевики его разграбили, сожгли и сравняли с землёй.

Генерал Логиновский - мой прапрадед по маме. По специальности был ветеринар. Служил в Фергане, Киеве. Супругу свою, Олимпиаду Григорьевну, дочь священника, привёз с севера. У них было шестеро детей, одним из которых был Владимир Викторович, отец бабушки по матери, прадед. Он получил историческое образование, женился на Анне Петровне, крещённой еврейке, и поселился с ней в Ставрополе. В 1914 году был призван на войну офицером, контужен, отчего постепенно ослеп. В Ставрополе он, уже после октябрьской катастрофы, читал лекции в институте. По приезде в Москву преподавал политэкономию в техникуме для незрячих граждан, пока этот техникум не переехал, потом работал в правлении артели инвалидов, потом рабочим-штамповщиком.

Немного скажу о прабабушке, Анне Петровне. Она была знакома с Александром Вертинским, была родственницей Бухарина, а её двоюродные сестры, редкие красавицы, с мужьями стали прототипами Кати и Даши для романа Алексея Толстого «Хождение по мукам».

От прадедушки и прабабушки осталось Священное Писание и икона Спаса Вседержителя.

Почти все мои предки неплохо рисовали. Было и трое профессиональных художников, не больших, но вошедших в историю. Художник С. Ягужинский иллюстрировал собрание сочинений Н. В. Гоголя. В антикварных и букинистических магазинчиках можно встретить открытки с его графикой на тему первой мировой войны, Пасхи и т. п. Был, также, график Михаил Ягужинский.

А эскизы к спектаклям театра «Синяя блуза» художника Нины Айзенберг хранятся теперь в музее Бахрушина. Нина Айзенберг, сестра дедушки, бабушкиного второго мужа, была известным театральным художником, членом ревизионной комиссии МОСХа и главной по оформлению Москвы в праздники. В нашем роду был георгиевский кавалер Кроль. Те евреи, которые были родственниками георгиевских кавалеров, освобождались от черты оседлости. Таким образом, брат и сестра Айзенберг, имели право жить в Москве и учиться в гимназии. Выбились они, благодаря таланту и трудолюбию.

Бабушка была энтомологом с кандидатской степенью. Во время войны, в эвакуации, она с детьми, живя в избе с развалившейся печной трубой, падала от голода, отдавая всё детям. Первый её муж погиб на войне. После войны они снова жили в Москве. Все родные по матери были одарёнными в искусстве. Дружили с художниками, меня с детства водили к ним в мастерские.

Мама, Ольга Евгеньевна Ягужинская, училась хорошо, была артистична, играла в любительском театре, занималась спортом. Закончила биофак МГУ, стала работать биохимиком. Потом встретила папу, они поженились.

Мой отец, Владимир Георгиевич, - инженер-конструктор, литейщик, изобретатель. Кроме того, мои родители наездники, байкеры, туристы, лыжники, байдарочники и яхтсмены. Отец владеет многими профессиями: кроме основной профессии, он кузнец, парусный мастер, строитель яхт, сельских домов, столяр-краснодеревщик, охотник и рыбак.

По отцу он тоже дворянин. Его предки были в родстве с поэтом Кольцовым. Отец моего папы, дед, которого знаю только по рассказам и фотографиям, Георгий Николаевич, дворянин, а мать, Екатерина Ивановна - из крестьян. Её мать, моя прабабка, Пелагея Гавриловна, переехала из деревни в город, где работала ткачихой. Поздно научившись грамоте, принялась жадно читать, и была очень умна, вывела в люди обеих дочерей. Прожила около века. В нашем роду по отцу было две монахини, одна из которых была игуменьей и став странствующей после того, как большевики её монастырь разорили. От неё остался старинный медный самовар.

Работая снабженцем, дед из-за кристальной честности не мог ничего взять себе и своей семье, вот и умер от туберкулёза. Бабушка работала секретарём министра, по её режиму было видно, какой режим у Сталина. Он любил работать ночами, а это значит то, что все министры, их замы и секретари сидят на местах. В министерстве бабушку звали «Екатерина третья» и боялись больше, чем самого министра. Она проработала более полувека.

Папа учился в хорошей школе. Екатерина Ивановна ориентировала сына на техническую профессию, несмотря на талант к рисованию. Окончив институт, папа работал инженером.

Меня крестили в начале 90-х. Моя святая – Анна Новгородская. Когда впервые ступила на палубу яхты, мне было около трёх лет. С тех пор каждое лето мы ходили под парусами. Меня всесторонне развивали, учили музыке, но всегда любила только рисовать, что и делала, не переставая.

Училась в частной студии у художника В. П. Кабанова и в Краснопресненской художественной школе.

Летом ходила в походы по большой воде. Наше судно называлось «Уникум», бывшая океанская шлюпка с каютой и мачтой с гафельным вооружением. В 2003-м году его, обшив арматурой из мелкой сетки, обмазали специальным цементом, и он служил ещё несколько лет. Выстаивала ночные вахты. Знала правила движения маломерного судна по судовому пути, значение бакенов и створов, все паруса. Умела править яхтой.

С мамой тоже много, где бывала, во Франции, в Санкт-Петербурге, Крыму, Прибалтике, на Украине. Со мной всегда этюдник.

Часто ходила в театры, музеи, на выставки, общалась с интересными людьми. Особенно любила смотреть картины, так как уже выбрала профессию. Меня водили постоянно, то к художникам, то к скульпторам. Художники и их произведения с детства окружали меня. Друзья по художественной школе и художники положительно на меня влияли. Регулярно выходила на этюды. Один из первых этюдов настолько удался, что хранится где-то в музее под эгидой МАИНМ и галереи НИКОР. Название взято из сокращения имени и фамилии Николая Корнилова. В середине 2000-х отдала в НИКОР все детские, учебные и самые ранние работы. Корнилов за это многие из моих картин передал в областные музеи.

Занятиям у художников в частных студиях обязана всеми навыками. Но важнейшую роль в моей жизни сыграл В. П. Кабанов. Его не переоценить, а тем более - не забыть. Учёба затягивала, учиться было трудно. В. П. Кабанов сам учился у Курилко и Фалька. У него в мастерской бывать любила больше, чем где-либо. Всему самому главному, что у меня есть, обязана именно этому педагогу.

Было необходимо уйти из двух последних классов школы, удалось поступить только в Театрально-Художественный Колледж. У меня не было блата и платных курсов, а конкурс был не малый. Этот колледж снобы считают не престижным, но на самом деле он был очень даже неплохим, по крайней мере, пока я там училась.

Преподаватели у нас были интересные. Живопись вёл В. В. Федотов. Скульптуру и пластическую анатомию - Подгорский О. В. преподавал до самой смерти (в 2010 г). Другие педагоги, видя желание учиться, занимались с нами дополнительно.

Параллельно училась, конечно же, в студии Наставника. Особенно часто и много ухитрялась в ГМИИ Пушкина работать. Всё, что мне было нужно, скопировала, несмотря на то, что они имеют подлость это запрещать.

С замечательным преподавателем по истории искусства ходили в ГМИИ после занятий и, затаив дыхание, слушали её очень интересные лекции о Сезанне, Матиссе…

Изумительный рассказчик вёл историю материальной культуры. С ним ходили по Москве, рассматривая старинные здания, и по музею изобразительных искусств, изучая скульптуру, и мы, слушали его, замерев.

Защита дипломных работ прошла очень хорошо. Высший балл с похвалой.

И вот, Бог дал работу художником в Доме Творчества «Радужный» после возвращения из Франции. Рабочий день начинался в 9.00, а кончался в 18.00 все 5 дней в неделю. Но это всё ещё впереди, а пока мы приехали во Францию. Домик, где мы жили, находился под Парижем, в Монтрё. Сделала много акварелей парижских видов и зарисовки с колоритных граждан. Из музеев не вылезала. Копировала важные фрагменты картин, зарисовывала. Обошли весь Лувр и другие парижские музеи.

Сразу по приезде, поехала на работу в клуб «Радужный». Работать надо было много. Крошечную зарплату почти всю отдавала на учёбу, остальное шло на транспорт и краски. Рабочий день с обедом длился 9 часов, а ещё более трёх часов в сутки уходило на утомительную дорогу. Твёрдо решила как можно скорее уйти оттуда. В вуз готовилась. Делала наброски в дороге. Вечером, писала картины. Работала творчески и на рабочем месте, писала натюрморты, рисовала сотрудников, жертвуя обедом, и по утрам.

Как велел Наставник, стала приносить картины на выставкомы МСХ, справки брать об участии в выставках, что бы подавать заявление в Союз Художников.

В это время папа узнал, что киностудия ищет художников, и мы справедливо рассудили о том, что там работать будет на порядок лучше. Прошла конкурсный отбор. Из толпы нас осталось человека четыре.

И, вот, иду на новую работу, в перспективное и престижное место, где был шанс, поработав, поступить во ВГИК. Началась другая жизнь, на киностудии, где хотела снять собственный фильм. Но с этим ничего не вышло, несмотря на буйную фантазию. Вот и сосредоточилась на ПСТГУ и ни разу в жизни не пожалела о том, что решила поступать в ПСТГУ.

Поступила туда потому, что, каким бы талантливым и подготовленным ты не был, в другие творческие вузы «с улицы» и до экзаменов-то не допустят. Если взятка выплачивается постепенно (под видом занятий с преподавателем из этого вуза), абитуриент сможет поступить лишь на третий год (в лучшем случае). В ПСТГУ же система блата ещё отсутствовала, так как этот вуз открыли относительно недавно, в 90-х годах. В университет меня приняли. Поступив в ПСТГУ, перешла и на работу в церковь.

Прекрасное было учебное заведение в годы моей учёбы. Там были очень хорошие преподаватели, мне очень нравилось учиться. В свободное от учёбы время успевала работать на церковь, учиться в студиях. Вставала в 4.00 утра, обливалась холодной водой. Световой день посвящала живописи, вечер - рисунку, композиции. Штудировала гипсовые слепки, части тела, скелет и обнажённую модель, много копировала работы старых мастеров, изучать пыталась анатомию, перспективу, технологию. Засыпала в 23.00. Таким образом, на работу в день уходило, бывало, более 18-ти часов. Ходила на занятия к Наставнику. Там получила очень хорошую школу, но… вскоре преставился незабвенный Учитель.

По совету друзей стала посещать интересную студию, которую вели не заурядные художники, так как нуждалась в творческой обстановке. Жизнь моя была контрастна: труд при сельском храме и богемная жизнь в Москве. Везде было интересно и весело. Работала много. Сама делала под фреску известковый раствор. У меня была превосходная мастерская. Помещение обогревала с помощью русской печи.

Кроме должности: «Художник-иконописец», прежде всего, писала фреску, делала проекты архитектурных сооружений, эскизы к вышивкам на облачениях, резала по дереву и гипсу, занималась общим оформлением храма. Сделала проекты построек, эскизы оформления храмовой территории и интерьеров, которые тут же начали воплощаться в жизнь, написала много икон и сделала прочие работы. Роспись алтарной преграды была моей первой фреской. Пришлось работать более суток без отдыха, всю ночь.

Между тем, в моей жизни появился очень большой мастер, Александр Давыдович Карнаухов. Мы за глаза звали его «Лев» из-за сходства с царём зверей. Этот великий человек был прост в общении, контактен и умел оценить студента, замечал таланты. Моей живописью маслом на холсте он был просто очарован. Одну картину сравнил с Рембрандтом(!).

Довелось учиться и у незабвенной Ирины Васильевны Ватагиной, дочери известного анималиста и ученицы матушки Иулиании (Марии Соколовой). Несмотря на старость и плохое здоровье, Ирина Васильевна успела многому научить меня.

Константин Николаевич Шевалье, мощный живописец и глубоко творческий человек устроил у себя на даче в Манихино приют для студентов, раздолье для творчества. Мы рассыпались по его яблоневому саду и писали. У меня был прекрасный пейзаж с яблоней оттуда.

Гениальный Ермолаев Игорь Николаевич, занявший место умершего Наставника, учил меня работать на офортном станке, и мы с ним сделали линогравюру «Среди чужих». Кроме этой студии, в университете Строганова штудировала обнажённую модель, как в Императорской Академии Художеств, тренировала руку и глаз упражнениями, углублённо штудировала натуру.

Предстояла ответственная и трудная работа по убранству храма, но перед этим надо было разработать вычинку. Выбрала для неё цвет кирпича, который бы хорошо смотрелся на белом. Сначала делала эскиз. Его утверждали архитекторы, так как без архитектурного образования, не могу сама проектировать церковные постройки.

Потом выполнила свою самую главную работу - написала фреску «Богоматерь Одигитрия» снаружи, на восточной грани восьмерика. Работала над ней два дня. После написания фрески, храм стал таким красивым, что все любовались.

На работе вырезала голову Иоанна Крестителя на блюде.

Затем из сухого липового полена вырезала православную церковную скульптуру «Параскева Пятница». Эта скульптура предназначалась в храм, но вышло иначе.

Довелось побывать в чудесном оазисе Москвы - особняке семьи художника Фаворского, красном доме в Новогиреево. Показывали графические листы Фаворского. Повезло, что сидела на самом лучшем месте перед самыми рисунками.

Делала учебные композиции, натюрморты и много копировала русских академистов, Рембрандта, древнерусские фрески. Была очень занята учёбой, но успела сделать много живописных и графических работ.

Ходим на этюды. Сразу после занятий по рисунку, живописи и композиции шла в библиотеку Третьяковской галереи, где копировала академические рисунки Иванова, Репина, Врубеля и Чистякова. Читала редкие книги о том, как учили в Санкт-Петербургской Императорской Академии художеств. После закрытия библиотеки, шла, в Третьяковскую галерею. Бывало, находилась там до самого закрытия. Остаток вечера проводила за мольбертом.

Следующей, после «Одигитрии», фреской была «Кирилл и Мефодий» на стене прогимназии «Пересвет» в Москве.

Началось обустройство церковной территории. У храма строили святой колодец. Его потом снесли и построили другой, уже не по моему проекту, сохранив только, отлитые по моим эскизам, маковку и крест. Начали строительство стены вокруг храма, в нишах которой собиралась разместить ветхозаветные сюжеты. Сделали новую кровлю по моему проекту. Сделала хорошие эскизы для церковных построек и прочего. Придумала лесенку для входа в подвал новой церковной сторожки. На стене своей мастерской при церкви написала большую фреску, «Сотворение мира», «Сотворение человека», «Тишина и покой», «Горе-Беда». Писала натюрморты, каждое утро писала вид из окна, ежедневно работала.

Вступила в МСХ.

Приходской совет теперь утверждал эскизы… Засела за эскиз западной стены алтаря. Работала три дня. Писала литургию Святых Отцов. На небесно-голубом фоне в цветных и белых одеждах, выстроились Святители. Эскизы росписи алтаря были утверждены. Но уволиться пришлось, и мне выплатили последних зарплат и выходного пособия.

Почти вся моя работа вскоре была уничтожена. Фреску на алтарной преграде замазали краской, все постройки снесли. Только фреска «Богоматерь Одигитрия» сегодня украшает храм, но моё имя вымарано из всех печатных источников о ней.

Стала искать работу. Пыталась преподавать, писать иконы и картины на продажу, портреты и копии на заказ.

Помог Игорь Николаевич Ермолаев, замолвив обо мне слово в издательстве, меня туда взяли иллюстратором. Работа эта была самой лучшей из всего, что было до этого. Параллельно с этим пыталась выполнять разовые заказы на живопись и продавать картины. Была рада переменам в жизни и решила впредь на церковь не работать.

И вот, меня позвали расписывать банкетный комплекс. Расписала ресторан, бильярдную, боулинг, теннисный корт. Продолжаю учиться, посещать студии, школу Андрияки, университет Строганова, писать картины…

Стала работать творчески, ещё с учёбы в колледже, написала много картин. Ещё учась, стала выставлять их в ДХ на Кузнецком мосту, ЦДХ, Товариществе живописцев в Галерее Живописного Искусства на 1-й Тверской-Ямской улице, в доме №20, а также, в ЦДРИ и Союзе графиков на Гоголевском бульваре, в доме №10. А потом состоялась персональная выставка в лицее города Мытищи, прошла выставка от МСХ ко дню победы, где висел мой натюрморт «Жди меня, и я вернусь!»

Так же рано начала публиковать свои работы в каталогах и газетах. Иллюстрировала книги, расписывала потолки, делала разовые заказы на станковую живопись и графику. Продолжая учиться, не расстаюсь с блокнотом. Прочтя «Трактат о живописи» Леонардо, делала задания, из этой книги. А книга Каменского об Анне Голубкиной была для меня почти настольной.

По пятницам, осенью и весной ездили на пленэры от Союза художников по старинным городам и монастырям. В результате чего, участвую в выставках «Русская провинция».

На грандиозной выставке в ЦДХ, мои работы висели с графикой Зверева, а также, картинами Тышлера и Пикассо. У меня накопилось уйма работ, так что, пришлось стеллажи делать, часть вывезти на дачу, а часть передать в музеи и галереи Москвы и России, а также, за рубеж.

Вышла замуж за А. А. Шершнева. Венчались в храме Сергия Радонежского в Рогожской слободе. Родила дочь, Екатерину Алексеевну Ягужинскую. Её крестил отец Алексей Кузнецов в храме Сергия Радонежского в Рогожской слободе.

Самая значимая персональная выставка прошла в ТЖ Союза Художников, в зале на 1-й Тверской-Ямской улице, в доме №20, в Галерее Живописного Искусства.

Следующая персональная выставка проходила в галерее «Благодать». В этот период резала свой барельеф «Крылатая».

Нашла работу, художника-скульптора. Фирма называлась «ООО Пено-Декор». Я резала из пенопласта скульптуры и расписывала. К сожалению, работа эта находилась в Химках, но, несмотря на тяжёлую дорогу, работа эта меня устраивала, мне нравилось работать.

Затем мне предложили работу в театре. художником-постановщиком, и с той работы я уволилась. Потом заключила договор с фирмой по росписи интерьеров.

Пишу картины. В творчестве у меня своя концепция восприятия мира. Мои герои - просто люди и просто звери. Когда училась в колледже, однокурсники называли их «Ягуноидами» или «уродами». То, как они называются, какого возраста и пола - совершенно не важно, а тем более все эти качества не должны заслонить собою ЧЕЛОВЕКА. «Просто зверь» категорически не является соединением нескольких разных животных, а самостоятельное, уникальное существо.

Моя живопись и графика имеют разных зрителей. Сюры смотрят одни, реалистическую живопись - другие люди.

Тайна творчества, думаю, в том, что надо восхищаться тем, что ты пишешь и уметь видеть. «Смотреть умеют все. Видеть же умеют только художники!» - так говорил Наставник.

Основные выставки, лучшие картины

Первая персональная выставка в «Экспо» с картиной «Колодец», «Москва белокаменная» и мн. другими.
Персональная выставка в музее "Наследие".
Большая выставка в ЦДХ. «Из собрания Корнилова». С картиной «Ну вот и всё!..» и «Малюша».
Персональная выставка в ГЖИ (Галерее Живописного Искусства), в Товариществе Живописцев (ТЖ), то есть, живописной секции МСХ на 1-й Тверской-Ямской, 20. Картины: «Скорбь», «Мёртвый человек с трупом собаки», «Бомж в метро». «Стирка», «Грязная посуда или крест художника», «Вид с Новокузнецкой улицы».
Персональная выставка «Бытие» в выставочном зале «Благодать» в 2014 году с картинами «Дачный сарай», «Бытие», «В нашем храме».
Групповые выставки в ЦДХ, ДХ на Кузнецком мосту, 11, ЦДРИ, и ТЖ на 1-й Тверской-Ямской, 20.

Государственный выставочный зал-музей "Наследие" дал мне сертификат в том, что мои произведения имеют неповторимый авторский стиль и являются современными произведениями искусства. Публиковалась в каталоге Мытищинской картинной галереи и выпустила свои собственные альбомы репродукций своих работ. Картины хранятся в Мытищинской картинной галерее, галерее Ника города Ступино, галереях городов Петушки, Ошмяны, Вильнюса, галерее НИКОР в Москве и других филиалах, Московском музее "Наследие", Омском музее имени Врубеля и в личных коллекциях США, Израиля, Франции, Германии, Италии и Голландии.